http://hippy-end.livejournal.com/514622.html
http://hippy-end.livejournal.com/512889.html
http://hippy-end.livejournal.com/515528.html
Продолжаю ставить подборку цитат из очень интересной, на мой взгляд, книги британского историка Роберта Кершоу "1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо Железных", в которой автор собрал и проанализировал множество документальных свидетельств участников событий по обе стороны восточного фронта
Как я уже говорил, на мой взгляд, книга особенно интересна тем, что это еще и взгляд на события 1941 года на востоке со стороны
Заголовки жирным шрифтом и подбор иллюстраций - мои, всё остальное - цитаты из книги Кершоу
Первые дни войны глазами немцев – действия авиации
«Лейтенант Гейнц Кноке, пилот истребителя Me-109 52-й истребительной авиаэскадры, с утра участвовал в атаке наземных целей — штабов русских.
«Эффект внезапности был полнейшим. Одно из казарменных зданий занялось ярким пламенем. Взрывы сдирали брезент с грузовиков, переворачивали их. Внизу все походило на растревоженный муравейник, русские метались кто куда. Сыны Сталина в одних подштанниках бежали под деревья в поисках укрытия».
Авиация сделала 5–6 заходов на лагерь и штаб русских. Легкие зенитные орудия открыли было огонь, но его быстро подавили. «Один из «Иванов» упал на землю с винтовкой в руках, он был в одном белье», — рассказывал Кноке.

Старт немецких пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс» Ю-87 с полевого аэродрома в СССР. Время съемки: лето 1941
Источник фотографии: http://m.mywebs.su/blog/history/20050.html
К концу дня Кноке довелось наблюдать такую картину:
«Тысячи «иванов», беспорядочно отступающих. Стоит снизиться и пройтись над ними на бреющем, как они разбегаются и пытаются укрыться в придорожных канавах и кустах. После каждой нашей атаки несколько грузовиков остаются гореть посреди дороги. Однажды я сбросил бомбы на колонну артиллерии, передвигавшейся на конной тяге. Благодарю судьбу, что я не оказался на их месте».
Кноке сам признается:
«Мы давно мечтали поддать этим большевикам как следует. И нами руководила не ненависть, нет, скорее брезгливое презрение. Приятно все-таки столкнуть в сточную канаву эту большевистскую мразь, где ей самое место».
<…>
Лейтенант Рудель описывает физическое состояние пилотов, вызванное постоянным нечеловеческим напряжением первых дней кампании в России. В эти первые дни войны первый боевой вылет приходился на 3 часа утра, а последний — на 10 часов вечера. «Если только выдавалась свободная минута, мы тут же заваливались на землю под крыло и засыпали мертвым сном. В результате постоянного стресса мы и на задании действовали будто во сне».
<…>
Попытки экипажей советских бомбардировщиков противостоять атакам были обречены на провал. Командующий 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршал Кессельринг комментировал это так: «То, что русские позволяли нам беспрепятственно атаковать эти тихоходные самолеты, передвигавшиеся в тактически совершенно невозможных построениях, казалось мне преступлением. Они как ни в чем не бывало шли волна за волной с равными интервалами, становясь легкой добычей для наших истребителей. Это было самое настоящее «избиение младенцев».
<…>
Гауптман Герберт Пабст из 77-й авиаэскадры пикирующих бомбардировщиков стал свидетелем авианалета на его аэродром базирования сразу же по возвращении с очередной операции. Внезапно по всему летному полю, словно из ниоткуда, возникли зловещие грибы разрывов. Пабст заметил направлявшуюся домой шестерку двухмоторных самолетов. И тут же, буквально несколько секунд спустя, подоспели немецкие истребители.
«Один пилот открыл огонь, и дымовая трасса потянулась к русскому бомбардировщику. Содрогнувшись от удара, самолет блеснул на солнце, после чего свалился в отвесное пике. Вскоре вспышка и взрыв подтвердили его падение. Второй бомбардировщик в мгновение ока объяло пламя, последовал взрыв, и на землю, кружась, будто осенние листья, посыпались его обломки. Третью машину пули истребителей подожгли сзади. Остальных постигла та же судьба, пылая, они свалились прямо на деревню, где еще долго догорали. К небу вздымались шесть столбов дыма. Все шесть машин были сбиты!»
Поврежденный и захваченный немцами ТБ-3 4М-17Ф
Источник фотографии: http://great-victory.ru/?m=5440
«Они летали к нам всю вторую половину дня, — продолжает Пабст, — и всех их сбивали. Только с нашего аэродрома мы своими глазами видели, как был сбит один за другим 21 самолет. Никто из них не ушел».
<…>
Генерал-фельдмаршал Кессельринг вспоминал об этих днях:
«В первые два дня операции мы сумели завоевать господство в воздухе. Решение этой задачи облегчила прекрасно проведенная аэрофотосъемка. Ее данные свидетельствовали о том, что в воздухе и на земле было сразу же уничтожено до 2500 самолетов противника.
Геринг поначалу отказывался поверить в эту цифру. Однако когда мы получили возможность проверить эти сведения после нашего наступления, он сказал, что наши подсчеты всего на 200 или 300 машин превышают реальные потери русских». На самом же деле потери оказались куда выше — на целых 1814 самолетов.

Множество разбитых советских самолетов: истребители И-153 «Чайка» (левее). На заднем плане — У-2 и двухмоторный бомбардировщик СБ. Аэродром Минска, захваченный германскими войсками (на переднем плане — немецкий солдат).
Время съемки: начало июля 1941
Источник фотографии: http://m.mywebs.su/blog/history/20050.html
Урон, нанесенный совершенно неготовым к отражению атак противника советским аэродромам, вообще трудно поддается какой-либо оценке. Когда на них стали падать первые бомбы, экипажи машин мирно спали. Самолеты не были замаскированы и стояли крыло к крылу у взлетных полос.
Аэродромы базирования бомбардировочной авиации располагались не в тылу, а были выдвинуты к самой границе и, конечно же, не располагали соответствующими средствами ПВО. Если им и удавалось позже подниматься в воздух, их неповоротливые боевые порядки без истребителей сопровождения становились мишенью для вертких «мессершмиттов».
3-я истребительная авиаэскадра под командованием майора Гюнтера Лютцова в течение 15 минут сбила 27 советских бомбардировщиков. Немцы не потеряли ни одной машины. Именно этим и объясняется эйфория, охватившая германский генералитет в первые дни и недели войны.
<…>
3 июля фон Вальдау доверил своему дневнику еще один любопытный факт: он, оказывается, убедился, что внезапный удар немецких сил пришелся на группировку советских войск, размеры и численность которой поражают.
Иными словами, данные, которые удалось добыть разведке и которые считались «пропагандистскими», оказались реальностью и требовали суровой переоценки.
«Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого», — сетовал фон Вальдау. По его мнению, дальнейшие успехи становились возможными за счет нанесения максимально больших потерь русским при «минимальных собственных». Но реальность подсказывала иное: «Ожесточенное сопротивление [русских. — Прим. перев.], его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным предположениям».
<…>
По имеющимся данным, девять советских летчиков совершили таран только в первый день войны 22 июня 1941 года. Полковник люфтваффе поражен: «Советские пилоты — фаталисты, они сражаются до конца без какой-либо надежды на победу и даже на выживание, ведомые либо собственным фанатизмом, либо страхом перед дожидающимися их на земле комиссарами».
[Интересно, каким образом могли «дожидающиеся на земле комиссары наблюдать за действиями этих летчиков в местах выполнения ими боевых заданий? Вот эта неадекватность восприятия – попытка найти оправдание готовности советских людей отдать жизнь за Родину их «страхом перед комиссарами» - и была для немцев их фатальной ошибкой]
<…>
Арнольд Дёринг из 53-й бомбардировочной авиаэскадры бомбил дороги северо-восточнее Бреста, ведущие к Кобрину. В его высказываниях как в капле воды отразились новые намерения люфтваффе. «С тем, чтобы не разрушать дороги, оставив их проходимыми для наших войск, — утверждал он, — мы старались бросать бомбы по краям проезжей части». Целями явились танковые и моторизованные колонны, артиллерия, в том числе и на конной тяге, словом, «все, кто в ужасе пробивался на восток». В результате дорога превращалась в ад.
Разбитая колонна отходящей советской 8 тд 1941г.
Источник фотографии: http://www.yaplakal.com/forum2/st/2950/topic229552.html
«Наши бомбы рвались рядом с танками, орудиями, между автомобилями, охваченные паникой русские разбегались в разные стороны. Паника там внизу царила ужасающая, никому и в голову не приходило пальнуть по нам разок. Воздействие осколочных и зажигательных бомб трудно описать. При атаке таких целей промаха просто не могло быть в принципе. Танки опрокидывались набок, пылали как свечки, перевернутые грузовики с орудиями перекрывали движение, обезумевшие лошади только усугубляли хаос и панику».
«О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать. Можно ожидать еще большего влияния элемента внезапности на дальнейший ход событий в результате быстрого продвижения наших подвижных частей, для чего в настоящее время всюду есть полная возможность».

Множество разбитых советских истребителей «Чайка» И-153. Аэродром Минска. Время съемки: начало июля 1941
Источник фотографии: http://m.mywebs.su/blog/history/20050.html
Первые дни войны глазами немцев – на земле
Сводка ОКВ за 22 июня сообщала: «Создается впечатление, что противник после первоначального замешательства начинает оказывать все более упорное сопротивление». С этим согласен и начальник штаба ОКВ Гальдер: «После первоначального «столбняка», вызванного внезапностью нападения, противник перешел к активным действиям».
<…>
3-й батальон 18-го пехотного полка (группа армий «Центр»), насчитывавший 800 человек, был обстрелян русским арьергардом. Силы русских состояли исключительно из политработника и четырех солдат, с невиданной ожесточенностью защищавших временную позицию посреди поля пшеницы. Немцы понесли незначительные потери. «Я не ожидал ничего подобного, — срывавшимся от волнения голосом признавался командир батальона майор Нойхоф своему батальонному врачу. — Это же чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов».
<…>
«Мы вынуждены были признать, что именно такие мелкие, разрозненные группы русских представляют для нас самую большую опасность», — резюмировал Хаапе. И поросшие высокой пшеницей поля — идеальное прибежище для этих малочисленных отрядов, отбившихся от своих частей. «Как правило, эти группы фанатиков возглавляли политработники, и мы никогда не знали, откуда ждать их огня».
Германские войска становились объектом подобных беспокоящих атак на протяжении всего светлого времени суток. Батальон Хаапе тем утром дважды подвергся нападению. Один гауптман из соседнего подразделения признавался в тот же день: «Такое происходит везде: и в лесах, и на полях». И обреченно добавил: «Эти свиньи натаскивают в пшеницу кучи боеприпасов и дожидаются, пока пройдет основная колонна, а потом открывают огонь».
<…>
Карл Фукс, командир танка 25-го танкового полка, писал домой:
«Вчера, как и позавчера, мне удалось подбить в общей сложности два вражеских танка! Так что не за горами и первая боевая награда. На войне, на самом деле, не так уж и страшно, ясно одно: русские бегут, как зайцы, а мы их подгоняем. Все мы верим в скорую и окончательную победу!»

Подбитый советский танк Т-26. На башне, под крышкой люка виден сгоревший танкист. Время съемки: лето 1941
Источник фотографии: http://m.mywebs.su/blog/history/20050.html
<…>
Лейтенант Гельмут Ритген, адъютант командира танкового полка, был по профессии математиком. Его оценка исхода начавшейся кампании была столь оптимистичной, что он, вооружившись карандашом, принялся подсчитывать, когда же наступит тот день, когда он со спокойной душой отправится в отпуск. Гельмуту Ритгену не терпелось ожениться.
«Я попытался вычислить продолжительность данной кампании исходя из продолжительности предыдущих кампаний в Польше и во Франции, исходя из имеющихся у нас сил, а также расстояний и ряда других факторов. В результате получилось, что война должна завершиться к концу июля. Так что на 2 августа вполне можно назначать свадьбу».
Продолжение следует