Это -- большой 40-минутный фильм о войне в Карабахе, снятый репортерами стримерами медиа Эдуарда Лимонова
На его расшифровку для тех, кому сложно смотреть такие большие видео, ушло достаточно много времени, поэтому ставлю его только сегодня, хотя вышел он 26 октября 2020 года
Фильм достаточно интересный -- в том числе завершающими съемками в Ереване, где авторы общались с армянскими женщинами и девушками, участвующими в помощи Карабаху
Так что -- рекомендую -- смотрите, слушайте, читайте
Тимофей, репортер: «Это не просто документальный фильм»
Михаил, репортер: «Эти кадры – свидетельство террора и военных преступлений против мирного населения Нагорного Карабаха»
Степанакерт
Тимофей (?): «А вот какая-то яма… Ямка маленькая. Чё-то подходить не хочется. Честно говоря. Похоже, сюда попало… Очень похоже»
Звук разрыва
Чей-то: «Бежим! Вон ракета! Падает, -- бегут изо всех сил, по-над домами, останавливаются. – Вон ракета падает» -- бегут дальше, останавливаясь и пригибаясь к земле у стен
Еще чей-то: «В подвал»
Первый: «Сюда!»
Бегут вниз по лестнице – тяжело дышат
Чей-то с акцентом: «Зачем вы приехали сюда рисковать?»
Стример, у выхода, на улице: «Побежим сейчас прямо, сразу направо за этим зданием, и налево» -- показывает – бегут – за углом появляется стоб дыма от разрыва
Тимофей (?): «Вот здесь. Здесь нас и бомбило»
Тимофей: «В общем, тут идет полномасштабная война. Причем, против мирного населения. Против журналистов. Они скидывают бомбы, вообще не смотря куда. Точнее, они точно знают, куда – НЕ на военных, только на гражданских, которые находятся в городе. Суки!»
Саша Коц, стример, в машине: «Надо понимать, что линия фронта достаточно далеко, и чтобы досюда долетели какие-то заряды, это должны быть очень серьезный калибр, очень мощное орудие. Т.е. я предполагаю, что это могли быть РСЗО «Смерч», которые могут долететь в том числе и за 40 километров. Линия фронта находится отсюда в сорока км. Я думаю, что скорее всего это мог быть «Смерч»»
Тимофей: «Вот они, -- дымится земля на месте прилета, -- артиллерия ВС Азербайджана. Вы посмотрите, какого размера вообще» -- выжженный участок
На парковке воронка в асфальте
Михаил: «Только что был обстрелян Степанакерт. Мы видим две боеголовки, которые попали в территорию около обувной фабрики. Посмотрите, на каком расстоянии. Это просто выжженное поле» -- довольно далеко от воронок в асфальте – разбитые машины на парковке
Михаил: «Только что мы наблюдали нападение ВС Азербайджана на столицу республики Арцах Степанакерт. Попали непонятно каким артиллерийским снарядом. Вот какая дыра от него осталась по итогу. И огромное выжженное поле напротив… Т.е. попадают уже непосредственно по столице, как и в первые дни.
Огромное количество разных частей остается. Как раз этими боеголовками раскиданные. Осколочного воздействия»
Спускаются в подвал бомбоубежище
Кадры удара кассетными боеприпасами, снятые видеорегистратором
Михаил (?): «Вот только что сюда прилетала «Лора». Разбиты машины. Вот еще догорает машина в огне Вот еще одно последствие обстрела, который произошел буквально вот только что, 20 минут назад. Разбит магазин одежды, выбиты стекла»
Тимофей: «Вот последствия сегодняшнего обстрела. Нанесены массированные удары. Посмотрите, жилой дом превратился просто в решето. Автомобили… -- заходит в дом. – А вы местный житель?» – мужчине на лестнице
Мужчина: «Вот, хотите, пройдите»
Тимофей: «А покажете?.. А попадание было именно в этот дом?»
Мужчина: «В этот дом, да»
Тимофей: «Крыша – ничего не осталось. Ничего. Это буквально городские руины. Пробило крышу, линию электропередач. Здесь еще одна квартира. Посмотрите на этот кошмар. Снаряд, видимо, попал именно сюда, -- небо в дыре -- из квартиры. – И на эту квартиру, видимо, пришелся самый первый удар. Самый мощный и самый жестокий»
Гадрут
Михаил: «Подъехали к мэрии. Как мы видим, окна в здании специально закрывают для того, чтобы в случае артобстрела стекла не повредили людей, которые находятся внутри него. Здание, которое было повреждено. Мы видим выбитые стекла на нем. Прошу прощения, это НЕ мэрия, это детский дом, как мне сказали. Т.е. попадания идут даже не по административным и военным объектам, а попадания идут в первую очередь по какой-то инфраструктуре. Видимо, она является какой-то важной.
Можно вот здесь вот внимательно посмотреть, насколько глубокий был снаряд. Каково у него было здесь попадание. Т.е. расстояние, и лунка где-то, полметра.
Вместо детского дома расположился пункт по сбору и разгрузке гуманитарной помощи для населения»
[Смотрится особенно жутковато, потому что сейчас уже известно, что никого из жителей в Гадруте более нет, город занят азербайджанской армией, и население полностью из него ушло. А пока все эти люди, не ведая еще о своей уже ближайшей судьбе, суетятся в родном городе, в котором некоторые из них, наверное, прожили всю свою жизнь – Хиппи Энд]
Михаил: «Вот еще, видимо, один снаряд»
Рядом переводят с армянского слова местного жителя: «Там два метра глубина. Не взорвался»
Михаил: «Глубина два метра. Судя по глубине, или «Смерч» или «Град». Хотя скорее всего «Смерч», если бы «Град», оставшиеся восемь частей непонятно бы где были. Вот, мы видим: всё возле мирных домов»
Местная жительница: «Я во дворе была. Наверное, салют. И вижу, что это не салют. Самолет, -- рассказывает то, что ранее уже было здесь размещено. – У меня есть маленький сын, восемь лет. Девушка – пятнадцать. Я говорю: быстро Алёна в подвал. Это, наверное, самолет. Она говорит: мама, та не иди. Иди в подвал. Я говорю: нет, я не пойду в подвал. Если бы я не в подвале была, сейчас бы не была я. А сын говорит: бежим, мама, в подвал.
Иду и вижу, что осколки. Везде, круговые осколки. Наш сосед говорит, что сын уже погиб. Они знали, что я уже нету. А я говорю, нет, всё хорошо. Просто говорит: давай в подвал» -- звук разрыва – еще, еще и еще
Обстрел – крики на армянском
Мэр Гадрута: «Сейчас это была артиллерия. А вот недавно что вы снимали, это были снаряды от систем залпового огня «Град» и «Смерч»»
Михаил: «А они не долетели, получается. Т.е. они взорвались в воздухе половина. Это у них была пристрелочная или…»
Мэр: «Нет, это такой снаряд, который в воздухе взрывается и получается несколько десятков небольших снарядов, и разбрасывается… Недавно взорвались в трех километрах. Я сейчас неспокоен, должен пойти в город, посмотреть, кто там … с кем что случилось»
Михаил: «Армянский народ справится с агрессией Азербайджана?»
Мэр: «Безусловно. Конечно справится. На данный момент хочу, чтобы весь азербайджанский народ знал, что Алиев врет, что мы взяли посты, мы взяли высотки, такого нету. Пусть азербайджанский народ знает, что ихний президент врет. Сейчас очень много погибших…»
[Гадрут уже находится в глубоком тылу азербайджанской армии в Карабахе – Хиппи Энд]
Михаил: «Вот, пол, это детская комната как раз мэра города, -- В данный момент сюда попала система «Смерч». До сих пор запах чувствуется. Попадание как раз – вот он снаряд, -- торчит между стеной и полом. – Как раз попал через верх, -- небо в пробитых потолке и крыше. – Скажите, пожалуйста, как вы вообще себя ощущаете в данный момент? Это по сути нападение на мирный город. Это цель была НЕ военный объект. Это был дом, детская, где находятся ваши дети»
Мэр: «Ну да. Они обстреливают мирных людей. Это уже НЕ война с армией Нагорного Карабаха, а обстреливают мирных граждан. Вот это и не только у нас, это и мы недавно в другой деревне были, там тоже такая же картина. Вот так… Мы держимся. Но это еще больше дает нам духа, чтобы защищать свою родину»
Мартакерт
Тимофей: «Сейчас я лично поеду в город Мартакерт и сниму, что там происходит. Работают беспилотники. Это очень страшная вещь. Т.е. один беспилотник по нашим данным может уничтожить порядка 50 человек. Что творится, какие потери на передовой, это страшно даже подумать…
Только что попали под обстрел, -- тяжело дышит – бегут под прикрытие. – Только что бомбило. Вот наш автобус. Мы попали под обстрел. Прямо возле меня выбило стекло… Пацаны!»
Кто-то: «Нормально всё»
Тимофей, в микроавтобусе: «Вот место, где мне вбомбило. Выбило стекло, -- снаружи. – Вот окно, которое выбило. Вот здесь конкретно я сидел, -- следи прошивших микроавтобус осколков. – Дырки от осколков. Вот. И вот еще»
Чей-то веселый: «Было приятно познакомиться!»
Тимофей: «Я сейчас нахожусь в городе Мартакерт, -- крик петуха. – МЫ очень долго ждали в подвале администрации, чтобы выехать на передовую. Выехать так и не получилось. В итоге мы идем на нее пешком. Снимать военных нельзя. Нельзя снимать место, где мы находимся. Даже само бомбоубежище нельзя было снимать. Но сейчас мы идем,, -- оглядывается, -- в частном районе Мартакерта на передову.
Слышна канонада периодически. Сейчас она вроде бы затихла. Ну вот наш провожающий сейчас нас проводит туда. Вот, вот-вот, сейчас прямо слышен обстрел. Вот за моей спиной это находится сейчас. Прямо сейчас за моей спиной раздаются. Это идут авиаобстрелы. Сейчас мы подходим к месту попадания. Вот, прямо сейчас слева от меня, -- очередной бах. – Вот, -- показывает разрушения частного домовладения. – Это последствия от бомбежки авианалетов.
Кадры разрушений в Мартакерте
Седовласый мужчина в военной форме: «Здесь мой сын сейчас, -- очередной бах. – На передней линии»
Тимофей: «Офицер, да?»
Мужчина: «Нет, давайте подробности мы оставим»
Вопрос: «Сколько тут жителей осталось, на ваш взгляд?»
Мужчина: «На мой взгляд, весь мужское население здесь в Мартакерте» -- бахает постоянно
Вопрос: «Как часто гибнут люди?»
Мужчина: «Ну, это знаете как? Как говорится, я так верю: что здесь написано, -- показывает на лоб, -- так и будет»
Вопрос: «Что самое сложное сейчас?»
Мужчина: «Самое сложное, чтобы наша молодежь были на ногах. Всё. Главное это. А остальное…»
Тимофей: «Как боевой дух, как вы думаете?»
Мужчина: «Боевой дух отлично»
Тимофей мужчине в кепке рядом: «Скажите, а по сравнению с 16-м годом какие различия?»
Мужчина в кепке: «То же самое» -- каждые несколько секунд сильно бахает
Мужчина в военной форме: «Сейчас в основном остались от пятидесяти, шестидесяти мужское население. И они тоже готовы пойти в бой»
Тимофей: «А молодежь всю мобилизовали в армию?»
Мужчина: «Да»
Ереван
Девушки распевают армянскую песню за столом для сбора гуманитарки (?)
Марине, инициатор набора девушек добровольцев: «Записалось 500 человек из 700 мы записали женщин. Т.е. остальные не соответствовали возрастному цензу и подготовке своей. Меньше 18 лет и старше 55-ти. Но у нас возрастной ценз в принципе ограничен на 50-ти, -- самые молодые приходили. – 17-ть. Но очень много. Ну, приблизительно 30-40 человек. Это для нас очень много. Потому что даже по нашему кодексу это несовершеннолетние.
В самый первый день здесь было 70 человек. Приходили и приходили. Но я говорю: очень много отсеивающихся было. Потому что они не соответствовали тем параметрам, по которым мы записывали. У них не было никакого образования, у них не было никаких навыков, но они стремились на фронт, на первую линию, чтобы защитить нашу страну.
Специальности самые разные. Доктора, инженеры, айтишники, повара, помощники всех специальностей, медсестры, строители, водители, спортсмены со своими машинами, со своими большегрузными машинами. Даже нам предлагали свои большегрузные машины…
Из Гюмри, например, не смогли приехать около 60 женщин. Из Ванадзора – около 25 женщин, которые изъявили желание и которые в первый же день хотели быть здесь и записаны…
У нас уже регистрация закончена. Потому что у нас уже набралось довольно большое количество женщин. Больше 500… И из них нам в первую смену, в первую очередь, в первый заезд нужно всего 100 человек. Из тех, которые у нас записались, самовольно, на своих машинах, они, я не знаю, но около 10 человек, -- уже уехали на фронт. – Остальные ждут команды. Но из них мы уже несколько человек… как специалисты они привлекаются со стороны Министерства обороны.
Да были, -- из других стран. – Из Ливии, из Америки, из России очень многие хотели, но они – те, которые имени право, я их записала. А те, которые НЕ имели права, потому что они работали, например, в Министерстве внутренних дел России. Вы понимаете. И из наших тоже. У нас есть женщины, девушки, которые работали в нашем Министерстве внутренних дел. Но они НЕ имеют права с нашими пойти.
Не имеет значения, -- гражданство. – Может записаться. Это добровольцы»
Молодежь – распевают на улице девушки, рядом стоят парни
Девушка: «Меня зовут Ашхен. Я студентка шестого курса Ереванского государственного медицинского университета. Вот мы здесь, чтобы помочь нашему народу. Инициатива вот с первого дня, когда у нас утром было объявлено военное положение, можно так сказать, мы вот сразу. Сначала это была наша маленькая группа, с которой мы решили помочь, купить всё самое необходимое.
И ближе к вечеру это уже из России была помощь. Т.е. финансовая помощь. Краснодар, Москва, Сочи, Кавказ, можно так сказать. Они помогли. За 3 часа была собрана огромная сумма, это больше 100 тысяч рублей. И мы купили, сразу поехали, всё в огромном количестве. Т.е. это анальгетики, бинты, вот всё самое необходимое было куплено. И утром рано фура вот подъехала и всё отвезли это на границу.
Смотрите, изначально это наша группа, т.е. это 10 человек. И дальше, конечно, это с помощью Инстаграмма, мы выложили пост о том, что, ребята, нужна ваша помощь. Откликнулись, ну, у меня подписчиков было всего лишь 350 человек, практически каждый второй отзывался. Т.е. это были русские, это были адыгейцы, это наши армяне были. Поэтому я не могу сказать, что только армяне. Это наши друзья всех национальностей и вер. Поэтому они за мир. Они хотят, чтобы скорей это закончилось. И чтобы помогли.
Я не могу сказать, какое количество, но каждый университет, т.е. это Ереванский государственный, это Брюсова, это Медуниверситет – везде все студенты работают. И практически очень много людей записывались добровольцами. Если мы медики, мы пошли записались, чтобы, если что, мы поехали туда…
Вот мы с подругой, мы в первый же день поехали. У нас есть … центр, т.е. старшие курсы, ординаторы, врачи, вот мы прошли швы, первая помощь, кровотечения, самое основное, чтобы мы могли владеть инструментами, знали, что нужно, что не нужно. Мы прошли. Поэтому, не дай бог конечно, мы не хотим этого, мы хотим, чтобы это закончилось. Но мы поедем однозначно. Да.
У нас смотрите, т.к. мы очень миролюбивый народ, на самом деле. Мы очень добрый народ. По историческим каким-то моментам наши предки испокон веков сражались за наши земли, которые вот, да, реально, исконно они принадлежат нам. Мы хотим, чтобы это у нас было. Мы не хотели этой атаки, которую они совершили. Поэтому мы все равно настроены так же, и за мир настроены, и если не дай бог будут на нас наступать, мы будем наступать на них. Но за мир. Конечно мир. Мы не хотим, чтобы это было»
Девушка Лусине, за столиком для сбора гуманитарки: «Теперь самое главное. Это будет очень глупо: говорить, что в Армении молодежь не умеет разговаривать на русском языке, -- и Ашхен, и Лусине говорят по-русски очень чисто. – Потому что, во-первых, мы находимся в постсоветской республике. Во-вторых, когда в России со второго класса начинают учиться английскому языку, у нас начинают учиться русскому языку.
Я не знаю ни одного человека, который не понимает по русскому языку в Армении. Абсолютно. Нету такого человека. Конечно, у людей с комплексами ты, может, спросишь что-нибудь на русском, они просто будут комплексовать, чтобы ответить на русском языке. Но нету таких людей, которые не понимают по-русски.
Скажу еще один самый главный пример. Только два года, как у нас начинается уже армянофикация, -- привет от «армянской цветной» и Пашиняна. – Потому что раньше у нас практически все вывески были на русском языке. Т.е. я говорю не о вывесках, которые находятся на магазинах, а даже на школах. Я скажу более, я училась в колледже, и у меня на зачетнике написано: Зачетная книжка. Т.е. на русском языке.
И я считаю, что мы к русским относимся очень лояльно, и мы относимся к ним очень хорошо. Несмотря, конечно, на многие невзгоды. Может быть, мы относимся иногда плохо к русскому правительству, но надо вспоминать и не забывать тот факт, что у нас есть молоканы, которых мы очень любим и уважаем. У меня даже есть подруги молоканы. Молоканы – это русские, которые приехали жить в Армению и остались тут навсегда. Они по большей части уже ассимилировались»
Подсказывают: «Староверы»
Лусине: «Да-да-да. И что самое главное. У нас есть русские церкви, которые охраняются. Которые нами чтятся. Где мы даже сами убираем всё на субботниках. И у нас есть русские школы. Русская школа в Канакере, там, где даже запрещено разговаривать на армянском языке. Где все разговаривают на русском. У меня есть друзья русские, которые живут в Армении больше, чем я живу в Армении. И надо принимать этот факт.
У меня есть подруга Виктория – она живет в Армении на 8 лет больше, чем я. И ее семья живет тут. И поэтому вы можете у нее спросить, есть ли у нее какие-то проблемы с армянами? У нас никогда такого не бывает. И я скажу даже более. У нас есть даже мечеть. Голубая мечеть. И мы тоже к ней относимся очень лояльно. Мы принимаем всё это.
Мы уважаем наших русских друзей и любим наших русских друзей, пока они уважают и чтят наши традиции. Но это НЕ означает, что мы им говорим, типа, скромно одевайтесь, матом не разговаривайте, уважайте взрослых. Нет. То, что вы уважаете наши традиции и живете по своим, для нас это уже вполне комфортно. Главное, что они уважают нас.
Единственное, из-за чего может возникнуть конфликт, если русский человек будет защищать Азербайджан, -- смеется. – Вот тогда все мои друзья знают, что Карабах чей? Наш. Всё»
Женщина в компании: «Равнодушных не то, чтобы мало, их нету, никогда и не было. В каждой семье есть хотя бы один человек, кто сейчас там, на фронте. Поэтому равнодушных просто нет и быть не может. Потому что это наша земля. И когда что-то случается с нашим народом, то, несмотря на всё, несмотря на все обиды, на всю боль, весь народ становится единым, становится сплоченным…»
Мужчина: «Весь народ собирается, короче. По-любому будем воевать все вместе. Арцах – та земля, которая, ну, не знаю, для армянина это та земля, что… люди говорят, за что можно умирать. Для армянина это вот так – можно умирать. За Арцах можно умирать. Потому что это наши предки всё это держали кровью. А мы не можем так просто это всё дать. Наши паханы, наши отцы, наши дедушки – все воевали там. За Арцах. Это наша земля историческая. По-любому.
Никто не хочет войны. Мы тоже хотим мирно жить. Но что делать. Нападают – надо защищаться по-любому»
Нагорный Карабах -- Степанакерт -- Гадрут -- Мартакерт -- Армения -- Ереван -- опубликовано 26 октября 2020 года
И как сочетаются слова, сказанные мужчиной в конце, да и другими армянами с тем, что они продолжают терпеть власть Пашиняна (?)
