Видео взято с американского ресурса Ютуб

Тетяна Монтян опубликовала сегодня свой материал о поездке в Трудовские у линии фронта под Донецком

Расшифровал почти всё, особенно -- все рассказы местных жителей

Рекомендую -- посмотрите или хотя бы прочтите эту правду жизни



Монтян: «Многострадальные Трудовские. Градина торчит прямо посреди дороги. Люди тут живут, более 200 детей, и никуда отсюда им не деться. И постоянные прилеты… Вот местный магазин…»

Местная: «Не раз продавцы попадали под обстрел, едва успевали спрятаться за железную дверь, там есть такая вот как бы…»

Монтян: «Специальная железная дверь в магазине, чтобы от обстрелов укрываться. Но люди продолжают продавать хлеб и продукты первой необходимости… Т.е. это не сами Трудовские, это Жилплощадка. Но я не думаю, что есть какая-то существенная разница, если в полукилометра стоят воины, блин, света и добра… И вот что они тут творят…

Это вход в разрушенный храм. Выглядит всё это дело примерно так… Вот так это выглядит: всё прогоревшее, всё ухайдоканное…»

Священник: «Храм сгорел 25 августа 2014 года. Это был понедельник, 11:45. Собственно, остались от здания одни стены. Голые стены. Сейчас придел мы восстановили, вернее, восточную и западную часть здания мы восстановили и в приделе сделали вот такую небольшую церквушку… Иконостас нам подарили из Кронштадта привезли» -- обратите внимание на этот момент (!)

Монтян: «Ну да, это ж храм Кронштадтского»

Священник: «Заместитель мэра Кронштадта… Это их подарок… В целом две трети прихожан – они никуда НЕ уезжали, остались на месте»

Рядом с храмом – памятник воинам Красной армии времен Великой Отечественной войны

Монтян: «Венок на месте, свеженький, за памятником смотрят»

Местная женщина, показывает: «Здесь находится памятный знак, который мы создали для того, чтобы почтить память наших ушедших ополченцев, которые защищали поселок Трудовские. И также мирных жителей, которые погибли, которые жители Трудовских, -- очень много имен, примерно 150 человек. – Много историй. Все наши близкие, которых мы знаем.

Каждый год мы обновляем этот памятный знак. Он в  таком состоянии. Но когда всё закончится, здесь мы планируем мемориальный комплекс. Поэтому те, кто встал на защиту своей родины, своей земли, они будут храниться в наших мыслях вечно. Батюшка служит по ним панихиду здесь постоянно, по ним, -- обрамление – георгиевская лента. – Поэтому для нас это место свято… Здесь вложена душа… Герои – НЕ те, которые идут, убивают, а герои те, которые встали на защиту своей родин» -- показывает на мемориал

Женщина у жилой многоэтажки: «В 14-м году не было ни света, ни воды, ни газа. Готовили на кострах. Вот тут вот, -- показывает, -- где собаки, как раз. Вот тут готовили мы покушать, -- стая уличных собак, которых никто здесь НЕ трогает, женщина, показывая а них, улыбается. – И поехала за хлебом, за гуманитарным. Николаевна как раз выдавала его. И получили хлеб. Раздавали его здесь, всем людям, спасибо большое.

А в 15-м году меня ранило прям в квартире в голову. Это упала прямо возле дома 120-я мина, и полетело всё на 4-й этаж в квартиру – все осколки и деревья. И я не успела убежать, и у меня осколок в голову попал, в затылок. И пришлось в больницу ехать, чтобы вытаскивали. Подружку еще ранило возле Стельмаха. Когда много-много людей погибло там, она рядом проходила, и градина попала ей в руку, в плечо.

А сейчас стреляют каждый день. Вообще»

Монтян: «Т.е. при Зеленской больше стало обстрелов»

Женщина: «Да. Да, категорически» -- полностью представляется по просьбе Монтян

Женский: «За посадкой туда украинские подразделения. Ну, метров 600—700, наверное»

Монтян: «А как вообще женщины, продолжают рожать?»

Женщина 2 у подъезда: «Ой, у нас очень много детей, очень прямо. Да, продолжают. Я в 17-м году родила мальчика. Максимом назвали»

Еще одна женщина, в ответ на вопрос, что бы она хотела пожелать людям на той стороне: «Людям на той стороне мы бы хотели просто одного: чтобы люди… понимания. Не только сочувствия нам, а понимания, что беда приходит НЕ по желанию. Беда пришла внезапно, простые люди об этом НЕ думали. Не ждали вообще никогда, что правительство сможет так поступить со своим народом…

Мы, обычные люди, живущие на этой земле, мы хотим понимания. Мира, это понятно. Чтобы каждый задумался, как это всё страшно для любого человека. Когда он хочет жить на своей земле. Когда он любит свою родину. Если даже говорить, открытым сердцем. И любовь. И люди, которые, как говорят, не могут – почему должны уезжать куда-то, менять места жительства, а есть люди, которые просто живут на своей земле. И не то, что не хочется, мы не должны никуда уезжать.

А люди на той стороне должны уважать. Уважать наши решения, наши чувства, нашу любовь к своей родной земле. И самое ужасное, что не только правительство, а вообще, кто вмешивается в эту внешнюю политику, должны думать о чем-то более глубоком, высоком, и оставить людей в покое. Войне – нет. Всегда войне – нет. Это понятно.

И чтобы скорее этот кошмар закончился. Для нас для всех. Все люди вернулись домой. Каждый человек хочет жить на земле дома. И… услышьте люди нас, о чем мы хотим сказать. Чтобы нас услышали, чтобы нас понимали. Чтобы всё стало на свои места, всё наладилось. Мы нашли общее решение, понимание, вот. Наладился мир на нашей земле»

Вдова ополченца: «Ну что, жили семьей, муж занимался бизнесом. Был достаточно успешным бизнесменом. 19 лет ему было, мы поженились. Мне 17 лет, ему 19. Быстро стал на ноги. Жили благополучно. Ездили отдыхать, и всё. Дети родились там, всё-всё.

Когда начался весь этот беспредел… Политики вообще, он никогда не интересовался политикой. Он жил своим миром, умел зарабатывать деньги, и как-то… был независимым человеком, скажем так.

Ну а в 14-м году, когда начали сюда уже прилетать снаряды, мы начали тут все сразу убегать. Мы думали, что это ненадолго. Ну все уехали, Петровка была пустая. Там на месяц мы его как соблазнили с собой уехать, а потом он приехал искать здесь. И по-другому он не смог, потому что… Он сказал: на другую бы землю я, говорит, воевать бы не пошел. Он человек НЕ военный, он даже в армии НЕ служил. Он охотник был, стрелял хорошо, конечно. Но НЕ военный.

Ему, когда уже летели осколки. У него тут отец, мать похоронены. Теща его. Ну, в общем, земля эта его, и он посчитал, что по-другому не сможет он где-то просыпаться и знать, что здесь бомбят. И ушел. Уговоры не помогли.

Доблестно отслужил он до 17-го года. Достаточно хорошо о нем отзываются его командиры, друзья. Ну я знаю, что он смелый человек был, поэтому для меня эта даже информация как бы… Другого я от него не ожидала. Вот. А в августе, 21 августа новость посетила нашу семью, что погиб муж мой. Погиб на Авдеевской Промке. Снайпер охотился за ним давно. Потому что, наверное, надоел он ему своими отпорами. И вот так мы остались с детьми сами. Сами. Ну как-то так.

Двое деток. Старшей дочке сейчас уже 25. Младшей 10. Ходим в школу. Младшая у нас танцует. Участвует в мероприятиях района, города, участвует в конкурсах. Изучает английский язык. Живем. Тяжело было, но уже начинаем привыкать сами справляться потихоньку.

А вообще, конечно, ну, обидно, что друг на друга. Свои. Никто к нам на нашу землю чужой НЕ пришел. Ну как-то так. Заложники обстоятельств. Действительно, он был возле своего порога стоял. Он НЕ пошел на Западную Украину защищать чей-то дом. Он свой защищал. Я так считаю. Хотя говоря там… Вот наша земля, -- показывает рукой. – Непосредственно наша. Вот кладбище, где лежит свекруха. Вот кладбище, где лежит моя мать.

И поэтому как она может быть не наша? И когда сюда летят снаряды, ну, я как бы горжусь, что он так поступил. Да, я так не хотела, но тем не менее, это мужской поступок, и я горжусь им»

Вторая вдова ополченца, вздыхает: «Муж у меня был трактористом. И как только это всё началось, как только обстреляли Славянск, он сразу пошел – у нас там «Белый дом» называется. На Пушкина. Сначала был там. Сначала домой каждый день приезжал. Потом по неделе оставался там, дежурил. А потом пришел, сказал: я уже, мамочка, принял присягу. Ну, он меня так называл – у нас трое детей. И всё время: мамочка -- говорил.

Не пил. Было ему 54 года. Я его отговаривала. А он сказал: можешь мне ничего не говорить. Я решил и всё. Защищать вас буду. И внуков, и своих детей. Ты хочешь хорошо жить. И я хочу, чтобы мои дети хорошо жили. Ну, в общем, так.

В 14-м году он погиб. В Грабском. Как раз они воевали, там поляки были, не русские были. Танками расстреляли прямо в окопе семь человек сразу. Лежали две недели они там на жаре. Потому что шли бои, и забрать его не могли.

Ну вот так. Был хорошим человеком. Все о нем хорошо отзываются. Потому что он как папа был. Они его Василий Иванычем всё время, как Чапаева. Ну что еще сказать. Вот сейчас мы встречаемся 13-го, ездим туда в Грабское. И все ребята туда приезжают. И всё время про него. Даже на кладбище когда приезжают, всегда к нему приходят. Поминают. В общем, я приглашаю ребят тоже к себе.

Ну что сказать. Муж меня любил, и я его очень любила. Я даже не думала никогда в жизни, что так, что его не станет и не будет. Вообще даже не представляла. Говорила ему: иди, пенсию зарабатывай, чё ты попрешься, пусть молодые идут. Он сказал: нет. Даже не уговаривай. Пойду, буду всех защищать своих.

Ну и он у меня был полный, под два метра ростом. И я говорю: что, будешь пузом своим защищать? Он говорит: да. И ребята: да, говорят, всех, ну, закрывал собой. В общем, вот так» -- грустно улыбается


Донбасс -- самопровозглашенная ДНР -- снято 18 февраля -- опубликовано 22 февраля 2020 года