Какие-либо комментарии без надобности -- просто прочтите это интервью профессионального харьковского онколога -- заведующего отделением онкохирургии ГУ "Институт медицинской радиологии им. С. П. Григорьева НАМН Украины
Цитирую, взяв на себя смелость выделить некоторые места жирным шрифтом:
«— Давайте ситуацию рассмотрим, как говорится, в приближении. Я не буду вдаваться в общие вопросы финансирования отрасли, а просто расскажу об одном рабочем дне медперсонала отделения онкохирургии — наших медицинских сестер, нянечек, — предложил «Времени» заведующий отделением онкохирургии ГУ «Институт медицинской радиологии им. С. П. Григорьева» НАМН Украины, старший научный сотрудник, доктор медицинских наук Игорь Николаевич Пономарев.
— Врач оперирует не самостоятельно. Оперирует бригада, в которой как минимум два врача. Если операции полостные, то оперируют три-четыре врача, — уточняет Игорь Николаевич. — Поэтому, когда пациент говорит, что он лечился у какого-то конкретного врача, то я всегда уточняю: вы лечились в Институте медицинской радиологии. В лечении больного участвуют не только врачи, но и санитарки, нянечки. Это как в хорошем оркестре. Конечно, тот, кто оперирует, — это первая скрипка, но без остальных выздоровления не будет.
Финансирование у нас сейчас лишь 30% от запланированного. Вот что хотите, то и делайте. Можно сократить медперсонал на 60—70%. И что произойдет? У нас 11 дежурных сестер. Тех, которые в смене, — 8 человек. Если одну или две медсестры убрать, вполне вероятна такая ситуация: одна сестра может попасть в смену, где на нее придется 60 (!) больных. Что этот человек сможет сделать?
30—40 больных героическим усилием медсестра обслужит, а что будет с остальными больными? Кто их помоет, перевяжет? Если бы люди, которые распоряжаются финансированием, один день поработали так, как работает наш младший и средний персонал, то все вопросы решились бы в одночасье. Но государственные мужи лечатся не в районных больницах и не у нас. Им наших проблем не понять.
Игорь Николаевич озвучил цифры, буквально шокирующие своим цинизмом:
— В январе медицинские сестры отделения онкологической хирургии получили аж… 600—700 грн.(!) зарплаты. Это то, что я видел по ведомости. А нам рассказывали, что повысят зарплаты до 3200 грн. На среднее медицинское звено приходится колоссальная нагрузка. Давайте посчитаем, сколько стоит проезд, чтобы добраться до работы медсестре. Эту «зарплату» и придется потратить. Говорить больше не о чем…
Как долго удастся продержаться альтруистам?
— Каждый в нашем коллективе рад подставить свое плечо. Наши люди держатся исключительно на порядочности, — убежден Игорь Николаевич. — Но каждый из нас понимает, что любой альтруизм быстро заканчивается, когда надо кормить семьи. Люди будут вынуждены увольняться. А сокращение персонала повлечет за собой то, что штатная единица медперсонала просто физически не сможет выполнить необходимый объем работы.
— Вот смотрите: онкохирургическое отделение рассчитано на 55 коек. Но в среднем у нас лежит 60 человек. Из них 10--15 человек, которым требуется особый уход: частые перевязки, капельный режим. Рабочий день начинается с 8 часов, но весь медперсонал в институте уже в 7.45. Официально рабочий день заканчивается к 16 часам. На самом деле сестры — перевязочные, манипуляционные — уходят позже.
После их ухода основная нагрузка ложится на плечи постовых сестер. Одна сестра на посту суточная (дежурство на 24 часа) и вторая сестра работает с 16 часов. То есть, получается «полторы сестры» работает в сутки. График дежурства должен быть составлен таким образом, чтобы в праздничные или в выходные дни на рабочем месте было две медсестры. В вечернее время также должно быть две сестры.
Бывает и так, что человека необходимо перевязывать 5—6 раз в день, в том числе приходится перевязывать и ночью. Перевязка может занимать минут 15, в зависимости от того, какая рана. На ночных сестер ложится нагрузка и перевязочных сестер. Кроме всего, больным, как минимум дважды, надо проколоть антибиотики и т. д. Этим занимаются и манипуляционные, и постовые сестры. Есть и другая работа, на которую вроде и не обращаешь внимания, но она также занимает время — надо вклеить анализы в историю болезни, сделать записи, составить график.
А когда в отделении 60 человек, то на одну сестру приходится 30 больных. Надо учитывать, что у наших больных есть своя специфика. Например, при заболевании молочной железы у пациентки стоит специальный вакуумный дренаж. Его надо вечером снять, сделать замер, промыть и снова закрепить. Это занимает время.
На младшее звено — на санитарок (младших медицинских сестер), на нянечек тоже приходится огромная нагрузка. Кроме этого, если онкобольного направляют на консультацию к другому специалисту или впервые на лучевую терапию, то обязательно рядом с ним должен быть сопровождающий человек. Это все тот же младший медперсонал — наши нянечки, которые за руку отводят, приводят.
Они же отвечают и за влажную уборку. Если кому-то плохо, если лежачему больному нужно судно — за все это отвечает младший медперсонал. То есть, этим людям приходится выполнить всю ту работу, о которой не принято говорить, и весь этот колоссальный труд остается «за кадром». Я уже не говорю о том, что работа медсестер, санитарок, нянечек — постоянно на ногах.
Игорь Николаевич недоумевает: как можно государственным мужам не учитывать специфику работы медика, чтобы настолько урезать финансирование!
На 60 гривен в день: спасти, вылечить и накормить
— На днях у нас уволились одна санитарка и одна медицинская сестра. Мы постараемся, что называется, перебиться, но это уже будет очень чувствительно для коллектива. Эти два кадровых пробела надо будет реально возместить. Если заболела постовая сестра, подменяет старшая сестра. Если заболела перевязочная сестра — мы снимаем человека с поста.
А что делать, когда начнутся отпуска? Люди должны отдохнуть. В нашем коллективе каждый готов помочь друг другу, пойти на выручку. Если эта система начнет валиться (а она непременно начнет валиться), что будет, сказать очень сложно. Раньше у нас коллектив был более возрастной. Много медицинских сестер пришло в течение последних двух лет. Кто-то из медицинского училища, кто-то переехал из Луганской области. Люди хорошо себя зарекомендовали, влились в коллектив.
В прошлом году в финансирование института входили тепло, свет, вода, другие коммунальные платежи, а также все затраты на заработные платы всех сотрудников, начиная от дворовых работников и заканчивая врачами. Наш институт радиологии — государственное предприятие, и наше руководство просчитало — один больной обходился в прошлом году государству 6 евро в сутки. Это составляет порядка 180 грн.
В этом году финансирование на больного предполагает 2 евро в сутки. Что можно сделать на 60 гривен? [примерно 130 рублей]/ Как содержать на такие копейки больного, лечить, да еще и кормить? Я не представляю, как выкручиваются наши повара. Кстати, сотрудники пищеблока нередко сами приносят какие-то продукты из дома. Честь им и хвала.
Самое страшное, на мой взгляд, явление сегодня — те, у кого нет денег, попросту не приходят лечиться. Мы научно-исследовательский институт, а следовательно, у нас есть право выбора. Поясню: мы выбираем пациента с точки зрения научной тематики.
В диспансере все иначе. Если человек с онкологией обратился в диспансер, то врачи не имеют права ему отказать, потому что диспансер — это последнее звено. Дальше пациенту идти некуда. Врач обязан положить больного, обследовать, доказать — можно ли его пролечить или же человек уже не подлежит лечению, и выписать его домой под наблюдение районного онколога с рекомендацией на наркотические препараты. Так вот, на сегодняшний день наши люди уже и в диспансер не обращаются. Просто умирают дома.
Худо-бедно четыре года назад было хоть какое-то обеспечение. Мы получали те же системы, шприцы, растворы, марлю, пластырь, перевязочные материалы. Ныне все ложится на плечи больного. Мы можем отдать свой опыт, мозги, руки, умение, душу. Но без финансирования операцию провести невозможно»
Источник информации: http://timeua.info/post/kharkov/shokovaya-terapiya-dlya-otechestvennoj-onkologii-06604.html
Без комментариев
